Галямин Дмитрий Александрович. Защитник. Мастер спорта.

Родился 8 января 1963 г. в г. Москве.

Воспитанник школы московского «Спартака».

Выступал за клубы ЦСКА Москва (1981 — 1991), «Эспаньол» Барселона, Испания (1991 — 1994), «Мерида», Испания (1994 — 1995).

Чемпион СССР 1991 г. Обладатель Кубка СССР 1991 г.

За сборную СССР/России провел 19 матчей. Также за сборную СССР сыграл в 1 неофициальным матче.

Участник чемпионата мира 1994 г.

Детский тренер в команде «Эспаньол», Испания. Детский тренер в команде «Паламос», Испания. Главный тренер клуба «Динамо» Санкт-Петербург (2002). Главный тренер клуба «Кристалл» Смоленск (2003). Главный тренер клуба «Химки» Химки (2003). Тренер в ЦСКА Москва (2003). Главный тренер клуба «Томь» Томск (2003 — 2004). Тренер в ЦСКА Москва (2004). Главный тренер клуба «Анжи» Махачкала (2004 — 2006). Главный тренер клуба «Спартак» Нижний Новгород (2006).

ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ДОЛГ

Молодой тренер напоминает Махачкале Гаджиева — и манерой, и тренерским почерком. Махачкала ждала наследника — Махачкала получила. И счастлива. Гаджиев ночи напролет просиживал в «люксе» гостиницы «Приморская» на одной городской окраине. Галямин — на другой. Занятие одно. Футбол, футбол, футбол. Кассеты, кассеты, кассеты.

— Сергея Алейникова, человека вашего поколения, российский футбол разучил улыбаться. Для вас первые месяцы работы в России тоже стали потрясением?

— Большого потрясения не было. Я ведь достаточно часто приезжал в Россию и видел, насколько запущен у нас футбол по сравнению с Испанией. Незадолго до приезда закончил тренировать «Паламос», команду третьего дивизиона — это приблизительно уровень нашего КФК. Так тот мой клуб мог бы играть на уровне российского первого дивизиона. И был бы в середине таблицы, месте на седьмом.

— Из Испании вы возвращались не размякшим? Не заставляли себя быть жестким?

— Нет, я реально подходил ко всему. Чтобы давать результат, надо адаптироваться как можно быстрее. Приезжал-то я на два-три месяца, меня пригласили в питерское «Динамо» даже не тренером, а спортивным директором. Наладить инфраструктуру, помочь молодой команде разобраться в нюансах футбольного бизнеса. Но через неделю пришлось принимать команду уже в качестве главного тренера. Не знал ни одной команды, ни одного футболиста, знакомился на ходу… Какой-то опыт был, я закончил в Испании школу тренеров, но давать результат в России тогда был просто не готов.

— Первое большое потрясение в России?

— После одной игры пошли внутренние разборки: договорный матч или нет? После десяти испанских лет эти разговоры моментально вернули к российской действительности. К счастью, тогда оказалось, что ни в чем питерское «Динамо» не замешано, но я понял, куда приехал.

— Ненормативную лексику быстро вспомнили?

— Ненормативная — она не забывается…

— Если бы сегодня не тренировали в Махачкале, чем бы занимались?

— Предложений было много. Звали и спортивным директором, и вторым тренером в хорошую команду премьер-лиги. Но, поскитавшись по клубам, я решил: на сей раз абы куда не пойду. Мне были важны не столько деньги, сколько условия для работы.

— Хорошие здесь условия?

— Для результата — более чем. Но была бы сейчас возможность пойти в премьер-лигу поработать вторым тренером, с удовольствием пошел бы. Не ко всем, естественно: к Гаджиеву, Семину… Тренеру нужно время от времени смотреть на вещи со стороны, постоянно обновлять знания. Работа вторым тренером у хорошего специалиста в премьер-лиге — как раз такая возможность.

— Малофеев, уходя из «Анжи», сказал: «Интернациональный долг я выполнил…» Вы тоже его выполняете?

— Интернациональный долг выполняли в Союзе по разнарядке. Отправляли работать кого на Крайний Север, кого на юг. Меня ехать в Махачкалу никто не принуждал. Выбрал самое интересное предложение с точки зрения тренерской карьеры.

— Пока не пожалели?

— Конечно, нет.

— Разве не вы говорили о гигантской разнице в классе между первым дивизионом и высшим?

— Говорил. И за последние три года она увеличилась. Финансовые возможности клубов премьер-лиги выросли в десятки раз. А первая лига осталась на том же уровне.

РУССКИЙ НА КАВКАЗЕ

— Русскому на Кавказе тяжело?

— Смотря как к этому подходить. Нужно уважать людей, с которыми работаешь. Со своим уставом в здешний монастырь лучше не соваться. Надо просто делать свое дело. Если есть взаимное уважение, то работать на Кавказе не скажу, что просто, но можно.

— А когда-то вы дипломатом не были. И Юрий Морозов, уходя из ЦСКА, в прощальном слове помянул футболиста Галямина персонально.

— Было такое. Шли последние игры чемпионата, и Юрий Андреевич высказал все, что обо мне думает: «Наконец-то я с тобой прекращаю работать!» А я ответил примерно тем же. Но прошло время, и я понял, как много мне дал Морозов за четыре почти невозможных года. И не мне одному. Понял, только когда сам стал тренером. Морозов учил играть в футбол, пусть и своими методами — палкой, беготней, руганью. Но это давало результат.

— Вернемся к Кавказу. Так что для русского человека здесь самое тяжелое?

— Застолья! Встречают везде так, что отказать трудно, а я человек малопьющий… С утра тяжело.

— Ожидали от себя такого самоотречения? Сидите целыми днями на базе, в двадцати километрах от города. И город-то — не Москва, а Махачкала.

— Я спокойно к этому отношусь, и семья тоже. Приходится жертвовать многим, но с результатом получаешь и удовольствие от работы.

— Я помню ваше интервью десятилетней давности. Вы сказали: жизнь дается один раз, и прожить ее надо там, где хорошо. Поэтому никогда в Россию не вернусь.

— Может, я такое и говорил… Вопрос, что вкладывать в понятие «прожить хорошо». Если говорить о комфорте, то даже разговора быть не может — надо садиться в самолет, возвращаться в Испанию и больше ни о чем не думать. Но творчество заслоняет многое. Я сознательно выбирал профессию. Были футболисты, которые мне отказывали именно по мотивам, связанным с безопасностью в городе. Кстати, с игроками я всегда веду переговоры лично. Иногда встречаюсь с человеком, а у того ни одного футбольного вопроса. Его не интересуют задачи команды, условия работы, база и стадион. И я сразу прекращаю разговор. Нет смысла сюда затаскивать человека, который бытовые условия ценит больше, чем сам футбол.

— Много таких было?

— Человека два-три. Еще были примеры, когда у кого-то жена не хотела сюда ехать.

— Как будто ваша хотела.

— Моя жена прожила в Махачкале полтора месяца. Дети сюда приезжают. Никаких проблем. Но у некоторых семья против, чтобы ехать в «горячую точку»… Вот к этому я еще могу с пониманием отнестись. Мовсесьяна, например, приглашал в прошлом году, но он отказался по семейным причинам. С тех пор людей приглашаю в Махачкалу вместе с семьей. Пусть приедут, посмотрят. За полгода работы ко мне ни один футболист не подошел со словами: «Отпустите, я ошибся, приехав сюда…» Но были моменты, когда мне пришлось расставаться с футболистами и говорить: «Я ошибся, пригласив вас».

— Самое большое бытовое ЧП за эти месяцы в Махачкале?

— Воду пару раз отключали. И все.

КАПИТАН

— Как отреагировали, когда узнали, что подрались Гришин с Агаларовым?

— Достаточно спокойно. Я не помню ни одной команды, чтобы в течение сезона кто-то с кем-то не сцепился. Даже я дрался. Что не выплеснулось на поле, переходит за его пределы, и ничего страшного в этом нет. Хорошего тоже мало, но подходить к этому надо спокойно. Я разобрался. Это можно назвать скорее стычкой, чем дракой…

— Отчислить Агаларова — не самый простой шаг?

— А кто говорит, что отчислил я его за драку? Но вы правы: это самое трудное решение, которое мне приходилось принимать в «Анжи». Агаларов — не просто капитан команды. Еще и порядочный человек, который очень много сделал для клуба. Несравненно больше, чем я. И решение об отчислении я принимал страшно тяжело. Мне хотелось бы, чтобы сам Агаларов понял: выбора не было…

— Вы же наверняка знаете, что он не поймет…

— Да, не поймет, каким бы умным и порядочным человеком ни был. Но пройдет год, два, три… Дай бог, чтобы Руслан стал тренером. У него огромный опыт и хорошие задатки.

— Сами ему объявили об отчислении?

— Разумеется. Он достаточно сдержанный человек. Не было ни крика, ни шума…

— Зато вы наверняка беспокоились, как Махачкала это воспримет?

— Нет. Если я буду принимать решения, исходя из «политических моментов», на пользу это команде не пойдет. У меня уже были такие ошибки в Томске, стараюсь их не повторять. Команда отреагировала тяжело, но ничего не поделаешь…

— С кавказскими игроками обращаться надо тоньше, деликатнее или как со всеми, чтобы не изменять себе?

— С ними легче. У Кавказа есть плюсы. Молодые воспитаны в уважении к старшим, даже религия помогает — у них меньше вредных привычек, чем у русских или украинцев.

— Душевного контакта добиться сложнее?

— Я не собираюсь лезть ко всем в душу. Кто хочет ко мне зайти — тот всегда знает, что дверь открыта. У каждого свой характер, и я никого перевоспитывать не собираюсь. У меня со всеми футболистами рабочие отношения. Выполняешь — играешь. Нет — получаешь штраф.

ИНОСТРАНЕЦ

— Появились у вас в этом городе любимые места?

— Нет. Слишком плотный график работы. Это как раз еще одна особенность Кавказа: мне как главному тренеру приходится решать массу бытовых вопросов, которые без меня так и зависнут… Это в ЦСКА, московском «Динамо» или «Локомотиве» такие темы тренера не касаются. А мне как минимум надо их контролировать.

— Онопко мне недавно интересную вещь сказал. Я, говорит, наполовину испанец. Вы про себя не хотите то же самое сказать?

— Скажу иначе: за десять лет, проведенных в Испании, я получил огромное удовольствие оттого, что жил именно в этой стране. Очень люблю Барселону. Полюбил даже испанский образ жизни, несколько бесшабашный. Полная противоположность немецкому менталитету, например. Те живут, чтобы работать. А испанцы работают, чтобы наслаждаться…

— Научились жить так же?

— Да. Научился. Так и жил бы, если бы не издержки профессии.

— Про того же Алейникова уволивший его Белоус, генеральный менеджер, сказал: «У нас уже был иностранный тренер». Вы себя никогда не чувствовали иностранным тренером в России?

— Чувствовал. И по-прежнему живу в немного другом мире. Вижу, как нам далеко до футбольной страны, до той же Испании.

— Бразильцы, играющие в России, из своих квартир делают маленькую Бразилию. А вы не пытались сделать из своего махачкалинского люкса Испанию?

— В моем номере чисто рабочая обстановка. Форма, книги, кассеты, ничего лишнего.

— Квартира в Москве у вас осталась?

— Продал. Прописан, правда, у тещи. И российский паспорт с пропиской остался, и военный билет.

— Какое воинское звание в нем значится?

— Капитан. До майора три месяца не дотянул.

— Кого-то заграница научила считать деньги. А вас — тратить?

— Не то что «тратить»… Научила жить так, как надо жить. Именно Испания, а не заграница вообще. Десять лет прожито в удовольствие. И меня эти годы сделали гораздо спокойнее по-человечески.

— Возвращаться или оставаться — трудный был вопрос?

— Нет, я его сразу решил. Такие были времена, что принималось решение несложно. Сейчас рассудил бы по-другому.

— Испанские журналисты вас сразу забыли?

— Звонят, но очень редко. Как наши дозванивались только тогда, когда нужно было что-то по Испании подсказать, так теперь и испанцы. В последний раз звонили с полгода назад то ли из Marca, то ли из Don Balon… Спрашивали, на что ЦСКА может претендовать в Кубке УЕФА.

— Что ответили?

— Прогнозировал полуфинал. Это было перед игрой с «Бенфикой», и испанцы посмеялись…

«ЭСПАНЬОЛ»

— Самый непростой в бытовом плане выезд в первой лиге?

— Владивосток. Лететь девять часов.

— На наших стадионах тоска по Испании обостряется?

— Нет. Я десять лет как закончил карьеру игрока. Просто видишь, что очень многого здесь не делается.

— В «Эспаньоле» вас поразила гигантская база данных по европейскому футболу.

— «Эспаньол» тратил порядка 600 — 700 тысяч долларов в год на селекционный отдел. А на трансферы — в 3 — 4 раза меньше, чем наши клубы.

— Сколько же тогда в «Барселоне» тратилось?

— Не знаю. Если больше, то не намного, но, главное, затраты окупаются. В этом чемпионате «Эспаньол» занял пятое место и попал в зону УЕФА, купив перед сезоном пятерых игроков и потратив на все приобретения 450 тысяч евро. Из них 300 тысяч ушло на камерунского вратаря Камени, двое пришли бесплатно и двоих взяли в аренду.

— Заиграли бесплатные и арендованные?

— Из пяти — четверо. Тот же Камени был признан одним из лучших в испанском чемпионате. Откуда такой результат? Просто деньги не вкладывались вслепую. Селекционный отдел занимался этим круглогодично. У нас же нет такой селекции, могу сказать абсолютно точно. Ни в одном клубе.

— Даже в ЦСКА?

— Нигде.

НЕСТАНДАРТНЫЕ

— Как-то вы играли с питерским «Динамо» в Нальчике и потом назвали это одним из первых потрясений в России.

— Нальчик — это отдельная история. Слава богу, что сейчас стало больше порядка и с судейством, и с поведением самих футболистов. В том же Нальчике теперь играть приятно — хорошее поле, обстановка, приятный город… А тогда вратарь Нальчика ударил локтем нашего игрока — и моментально получил красную. По правилам, надо было еще пенальти ставить, да судья испугался — дал свободный в нашу сторону. Но особенно меня поразила пресс-конференция. Ешугов, тренер, говорит: «Не понимаю, зачем такой команде, как Питер, покупать судей…» Я чуть в обморок не упал.

— Чтобы жить в этой системе, надо было освоиться. Вы освоились?

— В какой-то степени…

— Вам довелось работать с нестандартными людьми. Тем же Амелиным, хозяином питерского «Динамо».

— Он и пригласил в Россию. Вместе с тогдашним генеральным директором Алексеевым заезжал в Испанию, попросил меня помочь с организацией товарищеских игр, рассказать, как работает клуб «Эспаньол», школа… Увиденное их поразило. После этого Амелин мне позвонил и предложил приехать на несколько месяцев — помочь организовать то же самое в Петербурге. Приехал, посмотрел, согласился… Составил план, за который Амелин с энтузиазмом ухватился. Но через неделю мне пришлось тот план забросить и просто заниматься командой. Шесть-семь игр провел как исполняющий обязанности, но начали выигрывать, и меня назначили на постоянную работу. Так что ни один пункт программы выполнен не был. Амелин мог бы чего-то достичь с этой командой, но в России слишком многое решает политика. С левыми ты или с правыми, на ту ли лошадь поставил… Надо угадать. А он не угадал.

— Тянет к таким людям?

— Такие мне уже встречались. В Испании моим президентом какое-то время был Дмитрий Питерман. Он сейчас хозяин «Алавеса», вышел в премьер-лигу. Удивительный человек по мышлению, ведению бизнеса, проектам…

— И чем же Питерман вас особенно удивил?

— Постоянно удивлял. Но самое-самое, конечно, — мое назначение и снятие с должности. Назначает меня главным тренером «Паламоса» за неделю до чемпионата. Приезжает в Испанию, отыскивает меня: «Я не знаю эту лигу, помоги разобраться…» По-испански тогда Питерман говорил плохо.

— Помогли?

— Помог собрать команду. Проходит неделя-две, до начала чемпионата остается несколько дней — новый звонок: «Ты эту команду собирал — ты ее и тренируй. Я сегодня тренера уволил…» Что делать? Принимаю команду. Хорошо ли я работал, нет, но команда была неплохая. Проходит какое-то время, готовлюсь к новому сезону, набираю состав. Питермана месяц в Испании не было — улетел в Америку, у него там бизнес. Возвращается, а мы как раз проводим на выезде первый матч с очень сильной командой. Играем 2:2, причем оба гола нам забивают с пенальти. И после матча Питерман меня снимает.

— Как это?

— А вот так. Для Испании ситуация совершенно непонятная, почти шоковая. Первый тур, 2:2 на выезде… Как-то интересно Питерман это объяснил — вроде того, что его концепции с моими не совпадают. Тоже нестандартный человек — в принятии решений. Но в бизнесе исключительно умен. Может, не слишком коммуникабелен, мало с кем уживается, прямолинеен… Именно поэтому у Дмитрия возникали проблемы, когда он был хозяином «Расинга». Но я не жалею, что с ним работал. Он понимает спорт и его психологию. Может, потому, что сам бывший спортсмен — прыгал тройным, даже в сборную США входил.

— Вы не без юмора, наверное, относились и к нему, и к тому же Амелину?

— Никакого юмора. Это люди, которые любят футбол и умеют зарабатывать деньги. Вам и не представить, в какую копеечку обходилось Амелину питерское «Динамо». Конечно, он это делал из каких-то стратегических соображений, но тратил из своего кармана миллионы долларов. Тот же случай — Питерман. Да, он обеспеченный человек, у него вторая в мире коллекция Сальвадора Дали…

— У кого первая?

— Первая принадлежит государству. Испании.

АНАТОЛИЙ ФЕДОРОВИЧ

— Бышовец тоже человек удивительный?

— Меня Анатолий Федорович ничем не удивлял. Прямая противоположность тем, о ком только что говорили. Прагматик, никакого авантюризма, человек, который прошел футбол от и до. Когда я говорил «а» — он уже знал «б». Я понимаю, Бышовец в нашем футболе фигура в последние годы одиозная. Процентов восемьдесят людей относятся к нему скорее отрицательно, но я спокойно с ним работал полгода… Мы не друзья и не партнеры. Но Бышовец мне помог плодотворно работать в «Химках». Хотя были и отрицательные моменты.

— Полгода нервов?

— Нет. Он меня никогда не дергал, относился с большим доверием, какого, как мне рассказывали мои предшественники, к ним не было.

— А в чем же отрицательные моменты?

— Если я в каких-то футбольных вещах ошибусь в «Анжи», никто этого не заметит. Надо мной нет человека, который бы разбирался во всем на профессиональном уровне. А в «Химках» был — вице-президент. Если я делал ошибку, то он все видел. Иногда говорил, иногда нет. Такая совместная работа не позволяла расслабляться.

— А знали, что к нему игроки ходили на вас жаловаться?

— Знал. Даже знал кто. Но Бышовец, как мне потом стало известно, ответил им приблизительно так: «Если у вас есть какие-то нефутбольные вопросы — давайте обсудим. Если только футбольные, то за этим — к Галямину…»

АГЕНТЫ

— Как-то вы собственную востребованность в России объяснили коротко: «Везет!» Пошутили?

— Наверное, сейчас она уже больше определяется результатами. И в России, и в Испании выбирают тренеров по предыдущей работе, по слухам среди руководителей, по блату.. Но в России тренерская профессия — исчезающий вид. Как в детском футболе, так и в тренерских кадрах сломана абсолютно вся система тренерской подготовки. Ее просто нет.

— Арсен Найденов как-то собственную востребованность объяснил просто и понятно: «Я очень порядочный и добрый». Вы про себя так сказать можете?

— Уф, не знаю… Мне бы не хотелось, чтобы моя востребованность была оценена такими качествами.

— Кстати, вы же и агентом успели поработать?

— Был такой вратарь, Томми Н’Коно. Из сборной Камеруна. Он тоже играл в «Эспаньоле», а потом пристроился в одном футбольном агентстве. Попросил помочь с трудоустройством некоторых игроков. И я помогал. На моем счету есть два-три трудоустроенных игрока, но это всего лишь помощь. Агентом я не был, скорее переводчиком. Параллельно с занятиями в испанской школе тренеров.

— Самая большая удача?

— Радченко помог продать в Японию. На полтора года. Но удача была только в том, что именно мне позвонили и попросили подобрать нападающего. И я назвал фамилию Радченко. Вот и вся работа.

— «Спасибо» от Дмитрия услышали?

— Конечно. У нас и сейчас отличные отношения.

— А несостоявшийся переход Веретенникова в «Саламанку» — самая большая неудача?

— Да, он тоже мог оказаться в Испании. Но я за давностью не помню, почему сорвалось. И там я больше работал в качестве переводчика. Участвовать детально мне даже интересно не было.

— Вы сейчас много общаетесь с агентами. Чем наши отличаются от испанских?

— Думаю, в последние годы мало чем. Наши стали работать профессиональнее. Но крупные испанские агентства — это целые холдинги. Я знаю в Барселоне пару агентств, где работают порядка 25 человек. Ведут игроков по странам, по лигам, по зонам… Два-три руководителя подбирают себе сотрудников, которые умеют работать с людьми и у которых хороший вкус к футболистам. Эти агенты ездят и по юношеским чемпионатам, и в Африку, и в Азию, и куда угодно. Непростая профессия, если заниматься этим основательно. То, к чему наши еще не пришли.

140 000 ДОЛЛАРОВ

— Самый тяжелый ваш день в Испании?

— День подписания контракта. Очень долго шли переговоры, 6 — 7 часов. ЦСКА с «Эспаньолом» никак договориться не могли. Хотя вроде бы все вопросы были обговорены.

— ЦСКА представлял Мурашко?

— Да. Малоприятное было ожидание. Не очень-то и хотели меня отпускать из ЦСКА, переговоры могли завершиться чем угодно. Садырин был настроен решительно — сохранить состав и играть с ним в Лиге чемпионов. Но учитывая, что контракт я сам себе нашел, пришлось настаивать, чтобы меня продали в «Эспаньол». Да еще и Корнеева за собой подтащил. В тот момент отношение ко мне руководителей ЦСКА было тяжелое.

— Самый трудный день в России после возвращения?

— Помню, уже принял команду в Питере, выхожу в первый раз на тренировочное поле, смотрю и думаю: «Боже мой, кого я начал тренировать? Мне это надо, да на таком огороде?!»

— Город, в котором после возвращения особенно приятно выигрывать?

— Выигрывать приятно везде. Но работать особенно приятно было в Питере — футбольный город, потрясающе красивый.

— Запись какой игры собственной команды — не только «Анжи» — хотели бы посмотреть еще раз?

— Самое приятное впечатление осталось от работы в Смоленске. Я имею в виду команду, которая полгода играла бесплатно. За ужин на базе. На выезд ребята ехали неохотно, это понятно, но перед своими трибунами в Смоленске играли раскрепощенно, в веселый футбол… Я был спокоен перед любым матчем: эта команда выиграет ли, проиграет, но покажет хороший футбол. Поэтому я как только приехал в «Анжи» и разместился на базе, сразу нашел среди старых кассет ту, Смоленск против Махачкалы. С удовольствием посмотрел. Не только деньгами меряется футбол.

— Выиграл тогда ваш «Кристалл»?

— 0:0 сыграли. В том Смоленске не было денег, тренировались на беговых дорожках, из города в город переезжали на автобусе… Сейчас смотрю на «Сокол», на Корешкова Александра Ивановича и вспоминаю себя, город Смоленск, команду «Кристалл». Дай бог, чтобы у Александра Иваныча все уладилось…

— Любой человек, будь возможность, внес бы в свою жизнь какие-то коррективы. Какой шаг вы бы не сделали в своей жизни?

— Все, что касается футбола, идет поступательно и правильно. В профессиональной карьере серьезных ошибок еще не совершал.

— А может, не послушали бы Садырина и уехали бы на год раньше?

— Кстати, у меня с Павлом Федоровичем был такой разговор… За год до того, как мы стали чемпионами, я пришел к Садырину и сказал, что больше в ЦСКА играть не буду. Тогда ситуация в стране была другая, Бесков в «Асмарал» меня пригласил: «Полгода отыграешь, потом уедешь за границу…» И отправился я на разговор к Садырину. Устал, говорю, от этого клуба за десять лет. Отпустите.

— Не отпустил?

— Это еще не все. Я тогда пошел в «Динамо», переговорил с Толстых. Он дал добро на это. Говорю — заберите меня, не могу больше… Пожалуйста, отвечает. Решай вопросы с Садыриным и добро пожаловать в «Динамо». И два месяца я не тренировался с командой.

— Как Садырин отреагировал?

— Садырин оказался достаточно упертым в этом плане человеком: «Походишь два месяца, потом все равно вернешься…» Тогда невозможно было решать вопросы цивилизованно. И никуда не денешься, пришлось в феврале вернуться в ЦСКА. Но слава богу, что Садырин уберег меня от того шага. В тот год мы и Кубок выиграли, и чемпионат, и в сборной я стал постоянно играть. Но есть и другая сторона. Я считал, что возрастные люди — Брошин, Фокин и я — имели право на другое отношение. Мне было 29, Брошин на год меня старше, Фокин на два.

— Сколько вы получали в Испании в первые годы?

— Если чистыми — может, в год тысяч 140 долларов. Для 1992 года — большие деньги.

— Для русского игрока? Или для испанского чемпионата?

— Для русского — даже говорить не приходится. Да и для испанского чемпионата немаленькие деньги были. «Эспаньол» — клуб средний, не бедный и не богатый.

— Деньги сами себе выбивали?

— Был агент, который умудрился из среднего клуба вытянуть хорошие деньги. Даже по местным меркам. К легионерам в Испании подход очень простой: ты должен быть лучшим в команде. На голову сильнее самих испанцев. Тогда же был еще лимит на легионеров, это сейчас в Европе нет границ… А тогда — трое на поле и один в запасе.

— О чем мечтает сегодня тренер Галямин?

— Чтобы через год-два появились в премьер-лиге футболисты, которые будут говорить вам в интервью: «Я здесь играю благодаря Дмитрию Галямину. Человек мне помог…» Пусть такой будет один. Или два. И тогда я скажу самому себе: «Не зря проработал в первой лиге!»

Юрий ГОЛЫШАК. «Спорт-Экспресс», 22.07.2005 г.